— Ему неслыханно повезло, — сказал дежурный хирург. — Он получил пулю в спину, на уровне сердца, но с правой стороны. Как я понимаю, бандит стрелял в человека, стоявшего к нему боком, так что на пути пули вполне могли оказаться и жизненно важные органы. Например, аорта, крупные вены, пищевод, не говоря уже о легких. А пуля ударилась в металлическую пряжку от подтяжек. Правда, сила удара была так велика, что пряжка буквально впилась в тело, но именно благодаря ей пуля рикошетом отскочила вправо. Разорвала кожу и слой подкожной клетчатки на протяжении по крайней мере двадцати пяти сантиметров, не повредив ни легких, ни даже плевры. Фантастический случай.
— Что произошло с пулей?
— При ударе она деформировалась и застряла неглубоко под кожей. Мы ее извлекли, очистили рану и наложили швы. Думаю, заживет без всяких осложнений. Правда, больной потерял много крови, но организм у него крепкий. Быстро поправится.
— Вы делали переливание крови?
— Этого не потребовалось. Рана причиняет больному некоторые неудобства, поскольку он может только лежать на животе или сидеть, но она не опасна, хотя наверняка очень болезненна. Идите за мной, я вас провожу.
У кровати больного сидела красивая рыжеволосая женщина. Офицеры догадались, что это жена Кобылкевича. Рядом с кроватью стояли две корзины цветов. Кроме того, цветы стояли еще и в банках, выполнявших роль ваз. Пока подполковник и капитан, представившись, объясняли цель своего посещения, медсестра принесла еще одну корзину с цветами. К ней была приложена записка в голубом конверте. Кобылкевич быстро схватил записку, бросил на нее взгляд и, смяв, спрятал под одеяло.
— А эти цветы от кого? — спросила супруга.
— Эти? От старика Корыткевича. Помнишь, мой приятель по яхт-клубу, еще с довоенных времен, — объяснил директор.
— Гм… — кашлянула пани Кобылкевич, не особенно убежденная его словами.
— Геленка, — попросил директор, обращаясь к жене, — оставь нас на минутку одних. Ко мне пришли по делу.
Пани Гелена довольно неохотно покинула палату.
— Пан подполковник, — сказал Кобылкевич, как только дверь за женой закрылась, — умоляю, прикажите внизу, чтобы не принимали никаких писем и цветов. Пусть их выбрасывают или отсылают в другие отделения, лучше всего в гинекологию. А то я еще схлопочу по физиономии от собственной жены, она ведь и не посмотрит, что я раненый. Прошу вас — во имя мужской солидарности.
— Хорошо, — рассмеялся капитан, — примем меры.
— Что вы можете рассказать о нападении? — спросил подполковник.
— Я все время об этом думаю. У меня нет врагов, которые хотели бы меня отправить на тот свет при помощи пистолета. Уж скорее бы постарались утопить в ложке воды. Понятия не имею, кто стрелял и зачем.
— Стреляли, чтобы ограбить, — объяснил капитан.
— Ограбить? — удивился Кобылкевич. — Да ведь у меня ничего не взяли.
Офицеры недоуменно переглянулись.
— Как? А желтый портфель?
— А… В самом деле, — припомнил директор. — У меня был с собой портфель. Он исчез? Я держал его в руке, когда выходил из банка.
— Падая после выстрела на землю, вы уронили портфель. Бандит схватил его и убежал, — сказал капитан.
— Странно… что за ценность — кожаный портфель? Признаться, я даже рад, что от него избавился. Мне подарили его в день именин работники фабрики, и волей-неволей пришлось изобразить радость и постоянно носить его с собой. А он такой тяжелый и безобразный.
— А деньги? Вы ведь их спрятали в портфель.
— В портфель? — Кобылкевич удивился еще больше. — Я получил в банке шестьдесят пять тысяч в купюрах по пятьсот злотых. И положил в карман.
— В портфеле не было денег? — расхохотались офицеры. — Великолепная шутка. Представляю, какие физиономии были у бандитов, когда они рассмотрели свою добычу.
— Как только меня привезли в больницу, — продолжал Кобылкевич, — я позвонил домой и рассказал жене, что случилось. И попросил, чтобы кто-нибудь из домашних приехал и забрал деньги. Они предназначались для выдачи зарплаты. Приехал сын, взял деньги и отвез на фабрику. Там мой заместитель выдал зарплату, а то, что осталось, около пяти тысяч, передал жене.
— Вы всегда получаете деньги шестого числа каждого месяца?
— Да, я выдаю зарплату шестого и двадцать шестого. Но, разумеется, и в другие дни реализую чеки на свои личные нужды и на закупку сырья.
— Сколько составляет средняя зарплата?
— По-разному бывает. Смотря какая продукция. Если технология простая, и рабочие, и я зарабатываем меньше. При выпуске трудоемкой продукции, требующей высокой точности, картина иная. Все это сказывается на размерах двухнедельной зарплаты. Общая сумма колеблется от шестидесяти до восьмидесяти тысяч злотых.
— И никогда не бывает больше?
— Нет.
— А более крупных сумм на иные цели вы не берете?
— Нет. Все финансовые операции я стараюсь проводить путем перечислений.
— Странно, — сказал подполковник. — Мы совершенно уверены, что нападение совершено с целью ограбления. Удивительно только, что бандиты пошли на такой риск ради сравнительно небольшой суммы.
— А… совсем забыл, — добавил Кобылкевич. — Я собирался ехать в горы и в связи с этим намеревался получить не шестьдесят пять, а целых семьсот тысяч злотых. Но в понедельник вечером мне позвонили и сказали, что поездку следует отложить.
— Простите, — сказал капитан, — выезжая в Закопане, вы всегда берете с собой такую сумму на мелкие расходы?
Кобылкевич рассмеялся.