По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его д - Страница 21

— А что?

Капитан Лапинский открыл портфель и вынул большой, тяжелый конверт. Извлек оттуда черный вороненый пистолет и подал Павельскому.

— Узнаете этот пистолет?

— Это тот, из которого… из которого был застрелен Заремба. Баська…

— Да, тот самый пистолет. Экспертиза установила, что пуля, убившая актера, вышла из его ствола. На ней характерные зарубки. Кроме того, на рукояти пистолета обнаружены отпечатки пальцев. Они оставлены нашей женой, Барбарой Павельской. Посмотрите внимательно. То ли это оружие, которое дал вам директор?

— Это тот пистолет. Здесь написано «вальтер».

— Точно ли тот? Возьмите в руки и приглядитесь повнимательней.

Павельский осмотрел пистолет и положил на стол.

— Кажется, тот.

— Не ошибаетесь?

— Вроде бы тот самый. Вы меня так запутали вопросами, что уж и не знаю.

— Но ведь вы каждый день не меньше двух раз брали его в руки.

— Ну и что? Я к этому пистолету не присматривался. Люди по десять лет носят одни и те же часы. Раз пятьдесят в день смотрят на них. А если спросить, то не скажут, какой у них циферблат. Какие, допустим, на нем цифры, римские или арабские. Так и я с этим пистолетом. Хотя…

Павельский еще раз взял в руки пистолет.

— Мне кажется, он какой-то более потертый. Воронение на углах чуть сошло. Наверное, во время экспертизы.

— Нет. У этого пистолета износ действительно больше. Это заметил и директор Голобля, когда при вашем приближении положил его на стол. Он показал, что тогда, перед спектаклем, что-то в пистолете привлекло его внимание. Вроде бы не тот. Мы сверили номера. Это другой пистолет. Той же системы. Тоже «вальтер». Таких пистолетов миллионы или десятки миллионов. В Польше «вальтеры» появились во время оккупации или незадолго до нее. Это немецкий пистолет, принятый на вооружение прежде всего в германской армии. Такие пистолеты довольно стары и изношенны. Потому их трудно отличить друг от друга.

— Но как попал он к Баське во время спектакля?

— Вы подали его перед выходом на сцену.

— Повторяю, я не убивал.

— Если вы даже невиновны, — разъяснил капитан, — то и тогда пистолет оказался в руках вашей жены потому, что помреж, как полагается по ходу действия, подал его актрисе при выходе на сцену.

— Но мы-то, я и Петровский, взяли из реквизиторской директорский пистолет.

— Это не вызывает сомнений.

— И что же?

— Вы утверждали в письме, что подменить патрон в стволе можно за пять секунд. Убийца не хотел пойти даже на такой риск. Добыл почти такой же «вальтер» и подменил пистолет. Для этого не надо и четырех секунд. Хватит полсекунды. Причем подмену труднее заметить. Проходя около столика, не надо даже останавливаться. Достаточно прикрыть его полой расстегнутого пиджака и в этот момент забрать пистолет с холостым патроном и положить другой, с пулей.

— Выходит, оружие заменили до антракта?

— Когда директор Голобля заметил, что с пистолетом что-то не так, на столе был другой «вальтер». Надо признать, — добавил Лапинский, — что, если б не неожиданное наблюдение Голобли, мы не сверили бы даже номера пистолетов. Настолько были уверены, что это тот самый.

— По номеру можно найти владельца второго «вальтера».

— Да, если б это был законный владелец, если б оружие было зарегистрировано. Увы! Пистолет нигде не значится. Ни в списках лиц, имеющих разрешение, ни в перечне оружия, которое использовалось преступниками, никаких сведений о нем мы не нашли и располагаем только данными экспертизы. Пистолет принадлежал участнику восстания или военному. Владелец вопреки существующему порядку не сдал его, а теперь употребил как орудие убийства. Вы участвовали в Варшавском восстании?

— Участвовал. Как десятки тысяч бойцов Армии Крайовой, Армии Людовой и других организаций Сопротивления. Кроме того, к сведению пана капитана, была еще шестисоттысячная армия, которая прошла от Ленино до Берлина. У каждого мог быть пистолет «вальтер», и каждый мог припрятать его на память.

— Из актеров в Варшавском восстании участвовали трое. Один был в Войске Польском. Из технического персонала на фронте были трое, один — в партизанах, один участвовал в восстании.

— А разве тот, кто не участвовал в войне, не мог раздобыть «вальтер»?

— Это гораздо труднее. Пистолеты не продаются в магазинах и не валяются на улицах.

— Это не может служить уликой против меня.

— И все-таки это улика, — разъяснил прокурор, до этого в споре не участвовавший. — Конечно, весьма незначительная. Но из самых маленьких песчинок складывается солидный груз. Мы учитываем все. И то, что в вашу пользу, и то, что против вас. А что перевесит — решит суд.

— Мы установили, что никому из тех, кто мог подменить пистолет, разрешение на право носить оружие не выдавалось, — добавил капитан милиции. — Мы произвели обыск в вашем доме. Искали какой-нибудь след, что пистолет у вас был. Скажем, шомпол для чистки ствола, стреляные гильзы, тряпочку с масляными пятнами или бутылочку со смазкой. Обыск результата не дал.

— Значит, оружия у меня не было.

— Значит, мы не нашли следов того, что оно у вас было. Вы могли, готовя покушение, затереть даже мельчайшие следы. Ведь это умышленное убийство, оно готовилось задолго до двадцать восьмого сентября. Я официально заявляю, что обыск результата не дал. Ваша жена показала, что оружия у вас не было. Во всяком случае, она о нем не знает. Она объяснила также, что, когда занималась стрелковым спортом, спортивного оружия дома не хранила, а вы в ее тренировках не участвовали.