По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его д - Страница 127

127

Когда стрелки часов показывали пять минут восьмого, в дверях кафе появилась Ирена Стояновская. Она сняла в гардеробе плащ и направилась к столику Чесельского. Одета она была изысканно-элегантно: платье-костюм цвета морской волны, легкий цветной шарфик на шее, новенькие изящные туфельки, явно приобретенные в Вене.

Красотка обворожительно улыбнулась и, протягивая Чесельскому руку, прощебетала:

— Я так рада, что вы наконец позвонили мне, а то я уж начала пугаться, что мы так и будем встречаться только в этом вашем страшном кабинете.

На лице поручика в этот момент, надо думать, отразилось величайшее изумление, которое Стояновская истолковала на свой лад.

— Да, конечно, я знаю: не прошло и грех недель после смерти мужа, — проговорила она, садясь, — и мне следовало бы носить глубокий траур, быть может даже с вуалью. Но я не хочу лгать. Зигмунт давно стал для меня совершенно чужим человеком, с которым я лишь жила под одной крышей. Мне жаль его, как, впрочем, и любого другого безвременно погибшего молодого человека. Но не более того. А главное — черный цвет мне совершенно не к лицу.

— Прекрасный костюм, он очень вам идет. Изумительный цвет, мой самый любимый.

— Только вчера получила от портнихи. Когда вы позвонили, я была так рада, что он наконец готов. Я очень надеялась, что он вам понравится.

— Но, простите, — не выдержал Чесельский, — ведь я вам не звонил. Сегодня около двух часов дня раздался телефонный звонок, и какая-то женщина, назвавшаяся Иреной Стояновской, просила меня о встрече по весьма важному делу, добавив при этом, что за ней следят и она боится прийти к нам в управление.

— Я не звонила! — Стояновская не могла скрыть удивления. — Наоборот, это вы позвонили около двенадцати ко мне в «Аиду». К телефону подошла моя подруга и, подозвав меня, сказала: «Тебя из милиции, какой-то поручик Чесельский». И вы сами предложили мне встретиться, назвав время и место. Я, честно сказать, оказалась даже в некотором затруднении, вынуждена была просить подругу подменить меня сегодня. У нас в кафе такой график: один день мы работаем от открытия до закрытия, а второй — отгуливаем. Сегодня я как раз работала.

— Странная история. Я, правда, не узнал вас по телефону, но, поскольку женщина говорила охрипшим голосом, решил, что вы просто немного простужены. При такой погоде сейчас это не мудрено. Что же получается? Нас кто-то разыграл?

— А я, честно говоря, даже рада этому. — Стояновская говорила вполне искренне. — Надеюсь, вы не убежите от меня сразу и мы мило проведем вечер. Во всем этом для меня есть своего рода прелесть: офицер милиции и подозреваемая в убийстве — в кафе, за одним столиком! — заключила она смеясь.

— А я, честно говоря, никогда и не подозревал вас в совершении преступления. Но милиция есть милиция — мы обязаны проверять все.

— Давайте хотя бы сегодня не портить себе настроения и не говорить о делах, да еще на такую тему. — Стояновская слегка коснулась руки поручика. — Хорошо?

— Хорошо!

Подошла официантка принять заказ.

— Что вы будете пить? — спросил поручик. — Кофе или вино?

— Спасибо. Кофе для меня уже поздновато — я потом всю ночь не засну. Если можно, чай и пирожное.

Когда официантка отошла, Ирена продолжала:

— Я так торопилась на наше свидание, что не успела даже пообедать. А с алкогольными напитками я вообще покончила. Да меня никогда особенно к ним не тянуло. Хотя в последнее время я пила, пожалуй, даже слишком много, но это Залевский специально меня спаивал, действуя по принципу: «Пей — станешь доступнее». К счастью, все это уже позади, и я постепенно прихожу в себя. Занялась даже ликвидацией «хвостов» в учебе. Вчера ходила в свою вечернюю школу. Директор отнесся ко мне с пониманием и согласился принять обратно в десятый класс, если я сумею наверстать упущенное и к новому году сдать экзамены. Вот математики я только боюсь…

— Готов вам помочь. Математика всегда давалась мне легко. Все даже удивлялись, что я пошел в юридический, а не в Политехнический.

— Остерегайтесь — могу поймать на слове.

— Я говорю совершенно серьезно. — Поручик не имел ничего против того, чтобы помочь столь привлекательной ученице.

Беседа текла непринужденно. Ирена рассказывала о Вене, где Чесельскому не довелось бывать. Он с удивлением отметил, что она разглядывала не только витрины на Картнер и Марияхильферштрассе, но нашла время осмотреть великолепные памятники старины, побывать в музеях и картинных галереях. Была в театре и на концерте в филармонии.

— Как мне пригодилось, — заметила она мимоходом, — что, работая официанткой в кафе «Гранд-отеля», я вместе с двумя своими подругами несколько месяцев учила немецкий язык. В Вене мне это очень помогло.

Слушая Ирену, поручик невольно вспоминал единодушное мнение людей, которых недавно допрашивал: «Примитивная девица с Таргувека, не умеющая держать нож с вилкой. Одевается совершенно немыслимо. Ограниченна. Склонна к диким сценам и скандалам». Но все это, как видно, осталось в прошлом. Сейчас перед ним сидела красивая женщина, одетая по самой последней моде, и вела непринужденную, шутливую беседу. Обо всем и ни о чем. Ей хотелось выбраться из своей среды, и с этой задачей она справилась блестяще.

Ирена взглянула на часы. Было около девяти.

— Ну, мне пора домой, — вздохнула она. — Очень признательна вам за приятную встречу, хотя вы и не хотели ее. Надеюсь, она будет не последней.

Чесельский расплатился. Они вышли из кафе.

127